Быть добрым очень легко, быть справедливым - вот что трудно. javert+valjean fatal error (с)
Книга 6. Глава 2. Каким образом Жан может превратиться в Шан.
В этой главе Жавер на редкость много говорит. Пожалуй, за всю эту главу он произносит больше слов, чем за весь остальной роман.
Начинает он свою речь не слишком уверенно - стоит опустив глаза, сперва собирается с мыслями, периодически делает паузы. Ему трудно и неприятно говорить на тему своей отставки.
Потом, начиная рассказывать о деле Шанматье, он, кажется, начинает чувствовать себя несколько уверенней - я приписываю это тому, что он попал в знакомую ему ситуацию, ситуацию некого устного доклада, (что, к стати, было прекрасно сыграно Ванелем) Этот стиль ему привычен, он чувствует себя в нем спокойнее и - допускает ошибку. Он позволяет мыслям, которые занимаю его, не зависимо от того, о чем он говорил в данный момент, прорваться наружу.
"Мне очень досадно" - говорит он - "Но этот человек несомненно Жан Вальжан"
Досадно... Очень досадно, что Вальжаном оказался не месье мэр...
И перед тем как попросить прощения, он с минуту машинально перебирает пальцами песок для просушки чернил.
Я бы сказал, что этот человек не совсем уверен в том, что хочет сказать.
Все факты не лицо, крыть нечем, и это... досадно, да.
Он продолжает рассказ о Шанматье - и снова его потаенные мысли лезут наружу: "Если это Жан Вальжан, тут рецидив". Если? Какое, откуда "Если?" Ведь только что, казалось, сомнений не было?
И, практически сразу: "Жан Вальжан хитрая бестия! Вот еще одна черта, по которой я его узнаю."
Что это с инспектором? С чего это он путается в показаниях?
Или, несмотря на все доказательства ему предъявленные, он продолжает сомневаться? Сомневаться, несмотря на то, что признает количество, кажется, несомненных подтверждений тому, что Шанматье и Вальжан одно лицо?
И ему досадно, что у него нет при себе ничего кроме"разных пустяков", что бы докопаться до истины?
Выглядит очень похоже.
Но если все это так, если он только заставляет себя поверить в неопровержимость фактов, к чему тогда этот разговор об отставке? За что Жавер так строг к себе?
Только за одно - "Но вот, не имея доказательств, в порыве гнева, из мести, я донес на вас..."
Не сам факт доноса, а то, что послужило его причиной, считает инспектор недопустимым и недостойным честного полицейского. .
Из мести и без доказательств - вот то, за что он готов наказать себя.
Иными словами - за некомпетентность.
Даже (тем более!) если перед ним сейчас стоит Жан Вальжан, а там, в Аррасе, только некий Шанматье, ему, Жаверу, нечего делать в полиции, потому что он не сумел разыскать доказательства своей правоты. И это более чем "досадно".
В своем последнем своем монологе Жавер говорит, как человек, желающий донести не общие сведения, как в случае с докладом, а свои собственные мысли. Он же практически ходит по кругу в этой своей речи, как человек, не привыкший объяснять свою точку зрения и опасающийся, что его не поймут.
Тем более, что он не совсем уверен, с кем он разговаривает. (К стати, а вот эта тема прекрасно сыграна Перкинсом)
В свете всего этого вовсе не удивительно, что, при аресте мэра, он, что называется, "слетел с петель")))
В этой главе Жавер на редкость много говорит. Пожалуй, за всю эту главу он произносит больше слов, чем за весь остальной роман.
Начинает он свою речь не слишком уверенно - стоит опустив глаза, сперва собирается с мыслями, периодически делает паузы. Ему трудно и неприятно говорить на тему своей отставки.
Потом, начиная рассказывать о деле Шанматье, он, кажется, начинает чувствовать себя несколько уверенней - я приписываю это тому, что он попал в знакомую ему ситуацию, ситуацию некого устного доклада, (что, к стати, было прекрасно сыграно Ванелем) Этот стиль ему привычен, он чувствует себя в нем спокойнее и - допускает ошибку. Он позволяет мыслям, которые занимаю его, не зависимо от того, о чем он говорил в данный момент, прорваться наружу.
"Мне очень досадно" - говорит он - "Но этот человек несомненно Жан Вальжан"
Досадно... Очень досадно, что Вальжаном оказался не месье мэр...
И перед тем как попросить прощения, он с минуту машинально перебирает пальцами песок для просушки чернил.
Я бы сказал, что этот человек не совсем уверен в том, что хочет сказать.
Все факты не лицо, крыть нечем, и это... досадно, да.
Он продолжает рассказ о Шанматье - и снова его потаенные мысли лезут наружу: "Если это Жан Вальжан, тут рецидив". Если? Какое, откуда "Если?" Ведь только что, казалось, сомнений не было?
И, практически сразу: "Жан Вальжан хитрая бестия! Вот еще одна черта, по которой я его узнаю."
Что это с инспектором? С чего это он путается в показаниях?
Или, несмотря на все доказательства ему предъявленные, он продолжает сомневаться? Сомневаться, несмотря на то, что признает количество, кажется, несомненных подтверждений тому, что Шанматье и Вальжан одно лицо?
И ему досадно, что у него нет при себе ничего кроме"разных пустяков", что бы докопаться до истины?
Выглядит очень похоже.
Но если все это так, если он только заставляет себя поверить в неопровержимость фактов, к чему тогда этот разговор об отставке? За что Жавер так строг к себе?
Только за одно - "Но вот, не имея доказательств, в порыве гнева, из мести, я донес на вас..."
Не сам факт доноса, а то, что послужило его причиной, считает инспектор недопустимым и недостойным честного полицейского. .
Из мести и без доказательств - вот то, за что он готов наказать себя.
Иными словами - за некомпетентность.
Даже (тем более!) если перед ним сейчас стоит Жан Вальжан, а там, в Аррасе, только некий Шанматье, ему, Жаверу, нечего делать в полиции, потому что он не сумел разыскать доказательства своей правоты. И это более чем "досадно".
В своем последнем своем монологе Жавер говорит, как человек, желающий донести не общие сведения, как в случае с докладом, а свои собственные мысли. Он же практически ходит по кругу в этой своей речи, как человек, не привыкший объяснять свою точку зрения и опасающийся, что его не поймут.
Тем более, что он не совсем уверен, с кем он разговаривает. (К стати, а вот эта тема прекрасно сыграна Перкинсом)
В свете всего этого вовсе не удивительно, что, при аресте мэра, он, что называется, "слетел с петель")))